ЖУРНАЛ «КАЗАКИ»

Полковник «Беркут»:

Мы знали, что поступали правильно

Наталья ГАВРИЛЕВА

Мой сегодняшний собеседник – тот самый полковник «Беркут», чьи прошлогодние ролики на ютубе пользовались популярностью. Полковник Евгений Руденко был травмирован, лечился, сильно похудел и уже не очень похож на себя той поры. Он до сих пор прокручивает в голове каждое мгновение, проведенное в самой гуще событий, приведших Украину к военному перевороту, а Крым – в Россию.

В прошлом году полковник Руденко был начальником управления по работе с личным составом внутренних войск Украины – это подразделения ВВ вместе с «Беркутом» стояло под градом камней и коктейлей Молотова в центре Киева.

Наверное, он мог отсидеться где-то в кабинете – должность достаточно высокая, чтобы не бегать на морозе вместе с солдатами-«срочниками», но он выбрал «работу в поле»: именно этому учил своих подчиненных еще в годы работы в Академии внутренних войск в Харькове. «Я не мог не быть вместе с людьми – у меня нет других обязанностей» – так объясняет свое участие в «охране общественного порядка». Координировал действия подразделений внутренних войск со спецподразделениями «Беркут». И полностью отвечал за социально-бытовые вопросы – поспать, поесть, мобилизоваться, отдохнуть, утешить…

Сейчас у него российский паспорт, симферопольская прописка, горечь от предательства руководителей страны и сожаление, что все обернулось таким вот страшным образом.

Не было никаких предчувствий

– Евгений Дмитриевич, давайте начнем с весны 2013 года, когда Майданом еще и не пахло. Тогда еще только очень умные и прозорливые аналитики могли что-то предчувствовать. А вот лично вы ощущали некую тревогу, были ли какие-то признаки надвигающегося краха государства Украина, готовились ли вы к такому, получали ли от начальства соответствующие указания?

– Нет, ничего мы такого не предполагали. Некое сомнение, конечно, закрадывалось – как все люди, я анализировал поведение руководителей государства и не мог понять, почему так слепо, бездумно мы устремились в Евросоюз. Почему никто не захотел слышать мнение народа, аналитику отдельных экономистов, которые утверждали, что для Украины этот альянс будет катастрофой? Помните, тогда, летом, на российской границе выстраивались очереди из фур – Россия однозначно давала понять, что она будет защищать свои рынки. Я помню, как лидер КПУ Симоненко тогда предлагал провести референдум на эту тему, и не понимаю, почему не согласились на это. Узнали бы мнение людей, может, тогда и Майдан бы не случился.

Готовились ли мы к чему-то «такому»?.. В наших войсках, в том числе и подразделениях «Беркут», шли обычные плановые учения – отрабатывали различные действия по охране общественного порядка во время массовых мероприятий. Но мы не могли себе представить, что нам эти знания придется применять на практике! Были такие учения и на территории Крыма, еще в 2012 году – основная масса войсковых оперативных резервов была из внутренних войск, мы отрабатывали совместно с подразделениями «Беркута», которые были привлечены из Херсона, Николаева, Одессы, Запорожья.

Не было у нас никаких таких предчувствий, все было планово и методично. Существовала одна проблема, и мы об этом все время говорили – о слабой социальной защите военнослужащих. Я говорю не про Министерство обороны, а про свое ведомство.

– Чем были недовольны? Зарплатой?

– Служба сопряжена с трудностями, что должно достойно компенсироваться. У нас нет суббот-воскресений; у солдата-контрактника зарплата – 1700 гривен, причем это потом добавили, а вначале вообще была 1200. У них нет полного государственного обеспечения, как у солдат-«срочников». А контрактник за все справки, жилье и пр. должен платить сам. И даже когда его зачисляли в часть, то не все получали обмундирование  – склады были пустые.

– Государство пыталось как-то улучшить эту ситуацию?

– Знаете, было много слов – шли разговоры, что все будет «вот-вот». Во внутренних войсках за последние несколько лет вообще никто не получил жилье. Седые полковники снимали квартиры…

День и ночь, глаза в глаза

– Давайте перенесемся к дню, когда появились «онижедети», – 29 ноября, когда случился ночной разгон на Майдане, после чего почти затухший протест привел к взрыву эмоций и стал началом конца Украины.

– Мы, офицеры, в Главном управлении были удивлены и возмущены случившимся. Я считаю, что власть всегда должна быть под контролем, тогда, может быть, таких потрясений не будет. Я не мог понять, почему власть (тем более что у власти был не Ющенко, его я бы еще как-то понял, у него «свое» представление об Украине, о мироустройстве; но тогда был Янукович, человек из Донбасса!) не смогла этот шабаш своевременно прекратить.

Вы же помните, что первоначально люди на Майдан вышли, потому что было объявлено, что подписание документов с Евросоюзом, куда нас так активно последние месяцы вело руководство страны, откладывается. Вдруг, внезапно. А ведь политологи всех мастей, телепередачи, Шустер нам долго вдалбливали: идем, идем, там хорошо! Многие на это повелись, но простой народ, я точно знаю, понимал, что Украине не стоит этого делать – так мне казалось на тот момент, а сейчас я убежден в том, что руководители государства не знали, чем живет Украина. Чем живет Крым, Донбасс. И даже Западная Украина.

Если бы этот вопрос поставили на обсуждение… Государство должно было понимать, что произойдет, если Украина разорвет все отношения с Россией. Ведь почти вся промышленность Украины так или иначе завязана на РФ. Нетрудно было догадаться, что будут огромные экономические потери. А ведь еще нужно учесть, что граждане обеих стран имеют общие корни, историческое прошлое, духовность и пр. Но самое главное для всех нас – это родственные узы. Я родом с Кубани – там в селе каждый имеет на Украине родных. Еще до Майдана мы говорили: берлинскую стену мы помогли разобрать, а свою бетонную строим, и нас заставляют, чтобы мы ее у себя в огороде между родственниками поставили.

Это было еще до 29 ноября.

На Майдан простые люди вышли, потому что власть о них, простите, вытерла ноги. Они хотели перемен во власти, выйдя на площадь миллионным митингом.

– Вы беседовали с ними?

– Да, день и ночь, глаза в глаза. Люди разъяренные, на нас кидались. И я с ними общался, и мои офицеры – каждый из них человек ответственный, понимал, что за всем этим может последовать, а «оно» уже проглядывалось, читалось в поступках протестующих: мы с ними говорили, и они нас понимали. Поэтому я говорю, что там очень много было нормальных людей.

– Но вы же понимаете сейчас, что задача стояла не успокоить людей, а, наоборот, зарядить, завести, поэтому с ними от власти никто и не говорил.

– Осознание у людей еще придет, они до конца еще не поняли, что с ними сделали.

– Даже сейчас не поняли, когда уже есть тысячи трупов? Почему?

– До сих пор! Крымчане быстро сообразили, поэтому приняли правильное решение и объяснили тем, что «мы не от Украины мы от украинской власти отвернулись, которая проповедует фашистскую идеологию».

– А вот почему крымчане поняли, а жители остальной Украины не поняли? У них что, серое вещество в голове другого цвета?

– Тех, кто думает, как мы, очень много на Украине. У моего соседа брат, уже пожилой человек, живет на Западной Украине. Так он мне говорил, что с Майдана нужно было всех гнать, тогда Украина была бы спасена. Но у них у всех сейчас рот закрыт, иначе… сами знаете, что с ними сделают. Но таких людей много по Украине.

Но много и таких, которые до сих пор возмущаются: где вы тут нашли бандеровцев?! А нас они посчитали предателями. И сегодня брат, оставшийся на материке, звонит брату-крымчанину, внук – деду: вы предатели! Вот где трагедия! Еще в прошлом феврале я показывал журналистам, когда они вошли в мэрию, в одном из кабинетов на стене была выцарапана фашистская свастика. Она была везде – и на стекле, и на столах, везде, где только можно было ее уместить. И рядом с государственными флагами были флаги «Правого сектора», фашистской организации, проповедников Степана Бандеры. Вопрос: разве они не владели их умами? Они уже действовали от имени народа Украины!

Как подтверждение нашего разговора это шествие, которое прошло в годовщину Бандеры в Киеве уже в этом году. Пять тысяч молодчиков…

– В Крыму они тоже когда-то пытались это делать…

– Вы только вдумайтесь: в Киеве по легендарному Крещатику, по которому семьдесят лет назад шли освободители мира от фашизма, сегодня топают толпы неофашистов, орущих: «москаляку – на гиляку!» Но, мне кажется, народ потихоньку начинает понимать, какая беда пришла в его дом.

Как офицер я считаю: Янукович должен был до конца оставаться в Киеве, даже при угрозе его жизни. А если суждено, то и умереть, но умереть президентом страны. Простой солдат срочной службы, за которого я так боялся, не дрогнул: знал, что он делает правильно, он защищает порядок, не какую-то личность, а государство, которое начали разрушать.

Я сегодня задаю себе вопрос: почему, когда договоренности были нарушены и Януковичу нужно было уносить ноги, не избрали правительство национального доверия? Почему допустили на все посты националистов? Почему на сессии Рады тут же приняли «мовный закон»? Как сейчас помню – смотрите, сразу мурашки по коже пошли, – выходит эта мадам Фарион, враг украинского народа, и говорит дословно: «Вы, коммуняки, либо стреляйтесь, либо тикайте!» И после этого заявляет: русский язык нужно уничтожить! И за ней пошли выступать и третий, и пятый, а завершил все Тягнибок. Разрушение страны ускорилось с тех пор, как партия Свобода попала в Верховную Раду в 2012 году.

Крымчане это все видели и не могли понять, как так: три месяца на Майдане поджигали бойцов внутренних войск, «Беркут», преступники были демонстрантами, а люди, которые выполняли свои обязанности, преподносились как преступники. И начали подниматься. Тогда еще был шанс сохранить страну, мне кажется, – если бы элита нации выступила и расставила все точки над «i». Элита оказалась не готова.

Принимать правильные решения

– Что вы чувствовали там, в том пекле, что был на Майдане и на улице Институтской? В вас летели булыжники, коктейли Молотова, вас били цепями, битами… Что вы ощущали – страх, злость, вы пытались просто выжить или проклинали своих начальников, которые не отдают тот самый тогда нужный приказ о наступлении, которого и мы все ждали?

– Сразу могу сказать, что страха не было. Было волнение – это нормально для любого человека, мы так устроены. Если бы знали, что так будет, мы бы, может, по-другому себя вели.

– Все ждали приказа о наступлении, а он не поступал. Я не знаю, какие порядки в армии, но мне кажется, если бы нашелся один кто-то смелый, как в войну, убили командира, кто-то тут же вставал на его место, и отряд шел в бой, глядишь, история пошла бы по другому пути. Но такой человек не нашелся. А мог бы?

– Думаю, что не мог бы. Все решалось только на уровне руководства страны, даже министр внутренних дел самостоятельно не принял бы такое решение. Абсолютно точно говорю: если бы команду в первый же день дали, все бы сделали.

Понимаете, здесь проблема не в том, что нашелся бы один смелый воин, ведь мы действовали в условиях огромного города, нужно представлять себе последствия, если ты хотя бы немного ответственный человек. На самом деле люди не раз принимали правильные решения, брали на себя ответственность – вспомните, когда мы их от улицы Грушевского до Майдана гоняли. А ведь команды не было! Это мы сами не выдерживали. Когда тебя поджигают, плюют тебе в лицо, у тебя, бывает, сдают нервы. Все было.

Когда люди вышли на Майдан, ситуация как-то отрабатывалась: в Киев было стянуто достаточно подразделений внутренних войск, спецподразделений «Беркут» и других правоохранительных органов. Мы занимались их размещением – свободных мест не было, поэтому размещали по всей области, по всем казармам. Под нашей ответственностью были правительственные кварталы, государственные здания и учреждения, выход на резиденцию президента, ВР и кабмин. Здесь были наши оперативные резервы.

У нас в руках, кроме щитов и палок, ничего не было до самого последнего момента, хотя были отдельные провокации, но мы их гасили на месте.

А потом случилась эта ситуация в ночь на 30 ноября (ее легко узнают по припеву «онижедети». – Ред.). Я вам скажу, до сих пор никто не может четко объяснить, что же тогда произошло. То, что я знаю, – это та самая технология, которая давно уже была апробирована: Майдан начался – и уже все, уже не расходится. Тогда, именно тогда, из «Беркута» сделали этакого кровожадного монстра, который безжалостно лупит беспомощных безоружных студентов по головам. Это теперь мы понимаем, что была запущена специальная технология, которая должна была вызвать ненависть к силовикам.

Я говорил с журналистами: что ж это за монстр такой, «Беркут», каким вы его представляете народу, откуда он взялся? Ведь это наши же граждане, отслужившие в армии, прошедшие спецподготовку. Они как гренадеры. Это наши ребята. На Украине их было всего около трех тысяч.

Ситуация, насколько мне известно, сложилась таким образом. Поступила информация, что студенты остались на Майдане, в палатках, у костра…

– Я читала, что там были не столько студенты, сколько сторонники «Правого сектора», как раз и исполнившие эту провокацию.

– Нам стало известно, что один из «коллег» Тягнибока – Игорь Мирошниченко, кстати, бывший некогда спортивным журналистом, ярый националист, хорошо поработавший над тем, чтобы из футбольных фанатов слепить ультрас, под хорошие деньги пытался организовать их нападение на майдановские палатки со спящими студентами. Палатки раздолбать, студентов избить до полусмерти. Ультрас было сказано, что «если вдруг что-то там окажется не так, вы все попадаете на землю, а там уже будут все журналисты, вас никто не тронет». И потом легко будет обвинить власть, которая якобы наняла для этого «титушек». Такая информация поступила в штаб МВД.

Поэтому «Беркуту» была дана команда выдвинуться туда, и так получилось, что там в один момент оказались и те и те. Те не ожидали. Так вот вы даже по картинке увидите, что все эти боевики слились с этими людьми. И, естественно, полетели в сторону «Беркута» горящие колья, разные предметы, камни. И вы видите, что бойцы «Беркута» догоняют и бьют даже падающих – потому что ребята четко видели, кто есть кто.

И естественно журналисты организовали волну негодования, и им удалось сделать так, что «Беркут» стал для народа врагом. А ребятам службу после этого каждый день нести! Иногда мне было жалко смотреть на них: парни под два метра ростом, красавцы, сильные, а слезы на глазах, потому что пошли репрессии, а дома семьи, особенно на Западной Украине, над ними всякие провокации учиняют… Такой шел каток! Они были, как в мышеловку загнаны, в ловушку, и выхода нет.

Давайте нарисуем социальный портрет тех, кто тогда служил в этом подразделении, и вы поймете, что это за ребята. Посмотрите, как в США полицейские действуют: человек за то, что руки не поднял, получает пулю, причем не резиновую, наш же сотрудник правоохранительных органов на преступника, который на него с ножом идет, в худшем случае стрельнет ему в ногу, чтобы нейтрализовать.

Задача стояла похоронить страну

…Вот вы спрашивали, был ли страх у нас, страх присутствует в каждом человеке. Когда попытались нейтрализовать «Беркут», они это сделали с помощью журналистов. Потом принялись за внутренние войска. Они начали настраивать общественное мнение, привозить матерей, чтобы те забрали своих сыновей; священники перед нами на колени падали, а я их просил, и, надо отдать должное, у нас со «святыми отцами» было взаимопонимание. Они между нами стояли в моменты перемирия, они были буфером, – и если бы что началось, то в первую очередь закидали бы их.

Я их просил убедить матерей обращаться к противоположной стороне, чтобы просили обойтись без провокаций, чтобы не пролилась кровь. Я день и ночь, везде и всюду разговаривал с парнями: сынок, как дела, как дома, как настроение… Это великолепные ребята, никто не дрогнул – ни рядовые, ни офицеры! Может, кто из них и имел разные политические взгляды, но в той ситуации они были как одно целое. Мы просто знали, что поступаем правильно.

И куда это все исчезло? Мы до последнего момента стояли… Вот, как вы говорите, мог ли кто дать команду – получается, что не мог! Как только были убиты два первых протестующих – Нигоян и Жизневский, – а их однозначно убили организаторы переворота, чтобы подхлестнуть народное волнение, причем убили из нарезного оружия, именно тогда нужно было принимать решение. Мы бы могли легко оттеснить простых людей, чтоб они не стали жертвой, а всех этих молодчиков упаковать по полной. Это было дело техники.

– Увы, задача стояла другая – похоронить страну…

– Тогда Янукович мог бы показать всему миру: смотрите, вы говорите, что это «мирные протестувальники», а они настоящие бандиты и террористы! Я тогда уже был уверен, что в киевском Доме профсоюзов были тысячи стволов, приготовленных для решающих целей. Там уже все было: и снайперские винтовки, и взрывчатка, и все остальное. Они только ждали «часа Ч». А потом 20 февраля появились какие-то «неведомые» снайперы, которые стреляли как в одну, так и в другую сторону.

– Показали же Парубия со снайперской винтовкой!

– И не только его – и Пашинского, для меня это совершенно ущербная личность. Но Бог им судья. Не все помнят, что серьезная бойня началась еще 18 февраля, тогда в ВР принимались некие очень важные решения. И они подошли по Грушевского со стороны Институтской вдоль всех переулков, которые ведут к ВР. Мы спокойно стояли, они пришли с транспарантами, плакатами. Сначала было более-менее спокойно, но их все время подзуживали, и потом они с нами такое вытворяли! Позалезали на крыши домов, кидали в нас предметы, и у нас в конце концов кончилось терпение. А мы же технику поставили, нужно через нее пробраться! И все-таки мы это сделали и погнали их до метро Арсенальная, а часть по Институтской. А там вся брусчатка разобрана, горят здания… Когда наша атака захлебнулась, пошли первые выстрелы. Был такой момент, когда часть наших резервов побежала за этими молодчиками до метро Арсенальная. Ребята их вылавливали и десятками вели: то был он «героем», а то волокут его, как тряпку, он не сопротивляется.

Мы должны были их сдавать сотрудникам внутренних дел, чтобы их оформляли, глядь, а их нет! На тех скамейках, где должны были быть правоохранители, группировались «лидеры оппозиции» – Каськив, Аваков, там была и Людмила Денисова и, (куда ж без него!) Андрей Сенченко. Там находились еще Арьев, Княжицкий, я с ними не знаком, но кто ж не знает их лиц! И вокруг них журналисты, которым они объясняют, какой «Беркут» плохой. Я не выдержал, подбежал к Арьеву и Каськиву, они мне первыми попались, схватил их за руки и сказал: почему вы за два часа заранее не остановили преступников, а сейчас показываете, что вы такие белые и пушистые!

Когда уже мы ждали подкрепление, чтобы отогнать разъяренную толпу к Майдану, заработало оружие – и в двух-трех метрах от меня высокий красивый парень рухнул, как подкошенный, хотя был в бронежилете: пуля вошла под шею, выстрел прозвучал откуда-то со 2–3-го этажа. И он моментально скончался.

Чуть позже мы нациков погнали до самого их места на Майдане, может, не хватило сил, может, если бы было оружие у нас, все было бы иначе. Но стало темнеть, когда мы их стали вытеснять, и тут началась стрельба. Сколько наших ребят положили! Всё в дыму – несут одного, второго, третьего… Эта цифра почти нигде не звучала: уже 18 февраля пятеро наших офицеров, контрактников и солдат срочной службы погибло. Еще два – 20-го. Из более 80 человек, которые тогда получили ранение, 45 – это раненые 18 числа. У нас ничего не было, кроме щитов и палок. И 20-го тоже не было оружия.

Почему так быстро нас сделали врагами?

– Тогда мы их недодавили. Если бы была дана команда, вооружили людей…

Я помню, было у нас совещание. Вел его командующий внутренних войск генерал-лейтенант Станислав Шуляк, очень мало таких генералов на Украине – порядочнейший человек и генерал, он стал заложником политики, я думаю, что его сейчас на территории Украины тоже нет. Он выслушал каждого начальника управления, чтобы услышать правду, и говорит: буду докладывать министру внутренних дел, что в сложившейся ситуации не стоит выдавать военнослужащим оружие, потому что это может обернуться большой бедой. Это означало начать в Киеве настоящую бойню.

Было понятно, что такая команда должна была быть единой для всех структур. И сейчас я думаю, что оружие в той ситуации ничего бы не дало: процесс уже был запущен, и такую команду нужно было давать изначально, когда Майдан еще только начинался и пошли первые провокации.

– По вашим словам видно, что противостояли этой толпе нациков, как их называют в Крыму, люди примерно одного менталитета – их учили защищать, и они были защитниками. Их было достаточно много. Но уже после того февраля они куда-то делись, пропали, исчезли, о них не пишут, они не светятся. Их всех уволили или угрохали в Донецке?

– Очень важный вопрос. Очень сложно на него ответить. Мне до сих пор некоторые ребята позванивают, спрашиваю их: я ведь несколько лет прослужил в академии, которая для горожан была примером – как звездочка, так красиво праздновали
9 Мая… Я им говорю: «Вы же учились в Харькове, были как одно целое – почему нас сделали врагами?» И я им говорю: «Сынок, если ты волей судьбы оказался на той стороне, не стреляй ни в кого, и тебя тогда Господь Бог пощадит».

Когда Крым высказался о своем нежелании жить в такой стране, пошел процесс на Юго-Востоке, и тут заработала такая пропагандистская машина, такая система! Появляется образ врага, выступает Ада Роговцева от имени всего украинского народа и называет нас всех предателями и возлагает всю вину на Россию и ее президента.

– Думаю, что образ этот не «появился», а его «появили»…

– Естественно! Еще один момент. В Донецке, помните, люди терпели-терпели, а потом захватили облсовет. СМИ Украины на весь мир кричали, что там захват провели уголовники, люди с судимостью и пр. Но никто не знает, и СМИ об этом не пишут, что наиболее «патриотичных граждан» с Майдана, то есть националистов, после переворота отправили в учебный центр под Киевом проходить подготовку. Так вот я вам докладываю: оказалось, что из 300 человек, которых первыми проверили, более чем у 80 была судимость. У части она была погашена, у большинства не погашена. Осужденных за убийство было человек 5–6, были и те, кто на тот момент находился в розыске.

Я задавался вопросом, сколько же там было таких на Майдане, с криминальным прошлым? А мы все не могли понять, почему они так бесшабашно на нас лезут – то ли обкуренные, то ли под алкогольным воздействием, у них никакого страха не было!

Потом, когда события начали разворачиваться и на Донбассе, мало кто из моих сослуживцев уволился. Но я считаю, каждый принимает решение за себя. Я не мог себе представить, как я там останусь, даже когда меня уговаривали. Когда я общаюсь с этими людьми сегодня, понимаю, что все дальше и дальше мы расходимся во взглядах. Мой товарищ из Харькова, с которым я был вместе много лет, когда мне позвонил и начал высказывать, мол, почему так Россия поступила и пр., то я прямо сказал: «Еще слово – и мы с тобой рассоримся окончательно. Ты просто задай себе вопрос: кому это выгодно?»

– И вот год прошел. Вы все эти события в своей голове не раз уже прокрутили. Вину президента, элиты мы знаем, осознали глубину их предательства. А лично вы себя можете в чем-то упрекнуть? Нашли ли вы в своих действиях, мыслях, поступках какие-то ошибки? Вы сделали свой выбор, сейчас вы на светлой стороне, вы сознательно ее выбрали, а ваши многие товарищи остались на темной. Если были ошибки, не побоитесь о них рассказать?

– Упрекнуть себя в том, что в какой-то момент поступил не по совести, не могу. Боль за то, что произошло на Украине, за каждого оставшегося там человека у меня есть. Я люблю Украину и скучаю по Украине – доброй, мирной, красивой, скучаю по друзьям, по тем городам, где жил и служил. То, что произошло – это трагедия в мировом масштабе. Тем более для нас и украинцев, ведь мы с ними одно целое. Мы все повязаны родственными узами. Сожалею, что на Украине все случилось так трагически, что основная масса украинцев, простой народ оказались обманутыми, что об него вытерли ноги.

– Вытирают ноги об того, кто того сам хочет.

– Как я думаю, украинцы сами по себе хорошие люди, просто им всю историю не везло на руководителей, на гетьманов – там предатель на предателе. Так это было в истории, и никто из этого урок не извлек…

…И напоследок у Евгения Дмитриевича родилась идея – напрямую обратиться к своим бывшим сослуживцам, оставшимся там, на Украине:

– Я, полковник запаса Руденко Евгений Дмитриевич, обращаюсь к генералам, офицерам, военнослужащим по контракту Национальной гвардии Украины – ко всем, с кем выполнял воинский долг по охране общественного порядка, защите государственных объектов, а как показало время, и самой государственности во время событий в Киеве годичной давности.

Мы были едины в понимании всего происходящего, с уважением относились к людям, которые вышли на Майдан с протестными настроениями, и ненавидели тех, кто забрасывал нас брусчаткой и коктейлями Молотова, бил цепями и булавами, а потом безнаказанно открыл по нам огонь из огнестрельного оружия. Мы возмущались тем, как журналисты искажали происходящие события, нас изображали насильниками собственного народа, а боевиков «Правого сектора», которые крушили все на своем пути вместе с уголовными элементами, называли мирными протестующими.

Время расставило все на свои места: основная масса журналистов выполняла заказы своих хозяев телеканалов – олигархов, разрушителей страны. Вы прекрасно знаете, что из семи погибших офицеров, прапорщиков и солдат срочной службы пятеро погибли не 20 февраля, во время переворота, а 18, и более 40 человек из 83 получили огнестрельные ранения.

Всему миру преступная власть рассказывала про каких-то неизвестных снайперов, которые стреляли и в силовиков, и в протестующих. Но мы-то знаем, что 18 февраля нас и бойцов спецподразделений «Беркут», безоружных, расстреливали боевики Яроша с благословения Турчинова, Яценюка, Тягнибока, Наливайченко, Авакова, Яремы и их западных подстрекателей.

Мы также помним с вами все их призывы к насилию и захвату власти. Они, главные организаторы государственного переворота, столкнули страну в пучину гражданской войны, а потом обвинили во всех бедах братскую страну Россию и методично начали лепить в сознании украинцев образ врага.

Таким же методом через продажные средства массовой информации они спровоцировали ненависть толпы по отношению к бойцам «Беркута». Это была хорошо спланированная акция по дискредитации этого подразделения. Общаясь с журналистами, я предлагал написать социальный портрет бойца «Беркута» (вы не хуже меня знаете, что их на Украине было всего около 3000 человек). Это простые украинские парни, дети рабочих, крестьян, интеллигенции. Уверен, среди них не было ни одного сынка даже чиновника районного масштаба.

Ребята, прошедшие срочную службу, различные проверки и тесты, имеющие хорошую профессиональную и физическую подготовку, они вместе с нами спасали страну от хаоса, разрухи и кровопролития. Теперь это доказано временем. Но тогда нас сделали врагами украинского народа и вытерли об эти структуры ноги. Хочу вам напомнить 20 января 2014 г. , особенно тем, кто стоял на улице Грушевского. Тогда никто из нас не мог представить, что через месяц произойдет переворот, не стоял вопрос о Крыме и тем более о Донбасе. И российских политиков и дипломатов на сцене Майдана не было.

Зато на всю ширину улицы Грушевского висел огромный баннер с такими словами: «Киев, Москва с тобой! Ждем Майдан на Манежной площади!» Вспомнили? А теперь давайте проанализируем, кто и зачем это писал? Этот проект готовился многие годы спецслужбами разных стран во главе с США. Они хотели через Украину занести эту бациллу в Россию и устроить чудовищное по своим масштабам побоище братских народов.

Надеюсь, вы не скажете, что это дело рук России. Украина стала разменной монетой вместе с многострадальным и добрым народом, который политики всегда предавали.

Ярые националисты во главе с Тягнибоком и Фарион сделали все возможное для разжигания ненависти друг к другу и расколу страны. Вспомните слова Фарион в Верховной Раде, когда рассматривался языковой закон. Она заявила на всю Украину, что этот язык (русский) необходимо уничтожить. А в это время массово крушили памятники советского прошлого, в том числе Воину-освободителю и Кутузову. Да еще заявили: жителям Крыма послать так называемый поезд дружбы с националистами из «Правого сектора».

Вот они и есть самые настоящие враги Украины. И очень жаль, что не нашлось ни одного смелого политика, ни одного смелого деятеля науки и искусства, который бы от имени всех украинцев осудил этих горе-политиков.

Теперь нет ненавистного Януковича. Но солдата, офицера Национальной гвардии как били, так и бьют безнаказанно и цинично отморозки, взращенные этой преступной властью. Свежих примеров предостаточно. Многие возмущаются, когда их называют бандеровцами. Они не подозревают, что эта идеология завладела их сознанием и умами, действует от их имени.

Рядом с государственным флагом всегда флаг с портретом Бандеры. Факельное шествие 5 тысяч националистов по Крещатику – яркое тому подтверждение. И на День Победы вы поймете, кто хозяин на Украине сегодня. Они не только вытирают ноги о вас в очередной раз, но оскверняют память наших отцов и дедов. Под видом борьбы за целостность страны вас посылают убивать других и погибать самим на своей родной земле.

Украинцы убивают украинцев – это трагедия. Но это трагедия для простых украинцев, а для этой власти это огромные деньги на горе и страданиях. Неужели пример Ирака, Ливии, Сирии не заставляет вас задуматься и понять, откуда идут проблемы и кто главный враг? Я обращаюсь к вам с призывом оставаться в любой ситуации нормальными людьми, даже если вы стали заложниками этих событий.

Вас посылают воевать с людьми, которые защищают свой дом, свои семьи. У многих погибли родные и близкие, разрушены города и села. Теперь представьте, что бы вы сделали, испытав это?! Берегите себя и своих товарищей. Цените свою и чужую жизнь. Ваши враги не в Крыму, не на Донбассе, они в Киеве.

Обращаюсь к выпускникам Академии внутренних войск: вы были курсантами этого учебного заведения, какие проблемы были у вас во взаимоотношениях во время учебы? Вы были как одно целое. Так почему так быстро вас сделали врагами? Задумайтесь…

Я всегда старался быть для вас примером и в службе, и в быту, добросовестно служил сам и требовал этого от вас. Но если меня поставили перед выбором, с кем мне быть и дружить: с родным по крови, духу и вере братом или чуждым мне американцем, который сеет и несет смерть по всему миру, то я свой выбор сделал.

Честь имею.